Горизонт - Страница 102

102

Выстрел Вита был бесполезен как удар, но превосходен в качестве отвлечения.

Воспользовавшись тем, что Злой в это ужасное мгновение отвлекся, Рейз с побелевшим лицом метнулся к его спине, зажмурился и вогнал в него бледное лезвие своего разделяющего ножа.

Слабый хруст расколовшейся кости и высвобождение его запаса смертности в Злого были самым сладчайшим звуком, какой Даг мог представить.

Крик Злого становился все выше и выше до тех пор, когда он ощущался уже как горячие иголки, воткнувшиеся в барабанные перепонки Дага. Вит согнулся и хлопал руками по ушам, открывая и закрывая рот, говоря что-то, чего Даг не мог разобрать.

Рейз, Нита и Ремо отступили назад; Рейз, которого задела смертельная аура Злого, согнулся и его начало рвать. Сам же Злой медленно, начиная от макушки своего гребенчатого черепа стал распадаться на кусочки, которые опадали как снежинки, крутясь отвратительным облаком.

Разрушение спускалось по спирали вниз, быстрее и быстрее. Затем оно замедлилось, когда дошло до торса, куда пришелся удар. Останки существа — бога, человека, монстра или некоего комка из всего этого — просели в кучу в середине дороги. Семьсот фунтов склизких камней. Внезапная тишина была благословением за пределами воображения.

Даг смотрел на большую бесформенную кучу, затем вытащил свой заряженный нож из кожаных ножен, висящих на груди, и приблизился с тревогой. Он собирался на волосок приоткрыть свой Дар, чтоб проверить ее, и тогда уж сожалеть. Пахло весьма отвратительно. Мучительная неправильность взорвалась внутри Дага с силой кусачего лутлианского зимнего ветра; его желудок завязался в узел, а рот невольно наполнился слюной. Но новое тело Злого, формирующееся внутри старого, было мертво также или никогда еще не было живым. Даг вновь сжал свой Дар и челюсти, убрал нож и тяжело сглотнул, препятствуя тому, чтоб его поздний завтрак немедленно сбежал.

Вит трясся, но стоял на ногах. Барр сидел на земле, сжимая кровоточащую голову; Тавия с ярко-красными метинами на лице, которые вскоре станут темно-синими синяками, стояла на коленях подле него, пытаясь убрать его руки, чтоб осмотреть рану. Рейз стоял на четвереньках и его рвало, Ремо склонился над ним с участием, а Нита наблюдала с тревогой.

— Вит, Нита, — позвал Даг. — Мы еще не закончили. Нужно зачистить всех глиняных людей, кого найдем.

До них было рукой подать. Только двое созданий убежали с дороги, пытаясь укрыться на речном берегу или в кустарнике на дальнем гребне. Сейчас они были безумны — или, скорее, неразумны, и это было еще более пугающе — вернуться к своему животному разуму, запертому в теле, похожем на человеческое. Они бы умерли сами, но только после длительной агонии. Тот, что еще был жив в переломанных ежевичных зарослях, издавал отвратительнейшие звуки, животный визг, смешанный с почти человеческими всхлипами. Даг приостановился, чтоб снова заменить лук на крюк, после чего взял нож. Упавшие глиняные люди были все еще опасны, поэтому они шли втроем: двое удерживали глиняного человека, а один наносил рану в эти достойные жалости горла, приканчивая то, что никогда не должно было появляться на свет. Это было настоящее милосердие, и Даг ненавидел каждую его несчастную минуту. Но молодежи не нужно было этого видеть, так что он в тысячный раз устроил методический и доскональный пример. Они собрали все стрелы, которые смогли найти.

Даг убедился, что Рейза не рвет кровью, а затем поручил Ремо оттащить его к лошадям, подальше от останков Злого. Тавия поддерживала впечатляюще окровавленного Барра — раны в голову всегда кровоточат как ключи, — но его череп был цел. Даг назначил Ните съездить верхом за крестьянами и вернуть их.

— Скажи им, встречаемся у фургонов!

Когда быстрый стук копыт ее лошади стих, Вит обошел вонючую кучу в середине дороги, в изумлении тряся головой.

— Эта тварь, должно быть, весила шесть или семь сотен фунтов. Скажи, Злой Фаун выглядел так же, как этот? — спросил он Дага.

— В основном. Исключая только, что Злой из Глассфорджа был более опасным, так как не был на грани линьки. — А еще у Злого из Гласфорджа была речь; у этого же — вроде бы нет, что давало надежду, что за ним не стояло ни одной человеческой жертвы.

— Как эти линьки работают? Вы так говорите о них, будто это что-то плохое.

Даг пожал плечами:

— Ты понимаешь ведь, как делаются глиняные люди, верно? Злой помещает живое животное в землю и заменяет Дар животного, чтоб побудить его тело вырасти в человеческую форму.

— Я слышал, как Фаун описывала тех, что видела в Рейнтри. Я бы не поклялся, что понял, но думаю, что общую картину я ухватил.

— Дар — это основная истина мира. Злой оборачивает ее в ложь или, как минимум, в что-то еще, и материя начинает меняться, чтоб соответствовать ему.

Вит выглядел еще более озадаченно; Даг быстро оставил тему теории творения.

— Таким же образом Злой использует собственное тело как глиняный горшок, чтоб вырастить новое. Новее, лучше, более развитое, обычно более похожее на человека. В зависимости от того, каких людей или животных Злой сумел поглотить. Вырвать их Дар. Злые используют чужой Дар, чтоб научить свое новое тело как расти.

Вит наморщил нос:

— Значит, Злые рожают сами себя?

— Есть причина, почему мы называем это линькой, а не родами. Достигнув полного размера, Злой покидает старое тело, которое умирает вокруг нового, а новое, э-э… выдирается с боем из старой кожи. Новое тело обычно почти такого же размера, как старое, так что Злой на пороге линьки «сидячий» — неподвижный. Он прячется на дни или недели и не двигается до тех пор, пока процесс не закончится. В этом состоянии они довольно беспомощны и их легко — ну, легче — убить.

102